Узор цветов был так хорош,
До этой глупой вспашки.
А после вспашки не найдешь
Ни кашки, ни ромашки!

— Да, — отозвался вороной, —
Ковер наш изумрудный
Изрезал плугом, бороной
Хозяин безрассудный.

— Смешно, поистине смешно!
С ума сошел он что ли? —
Сказали гуси. — Он зерно
Разбрасывает в поле!

Пробились первые ростки,
Становятся все выше...
— Живем, сказали хомяки
И полевые мыши.

Но вот, когда поспела рожь,
Пшеница пожелтела,
Колосья жнейкой сняли сплошь,
И поле опустело.

— Как поживешь да поглядишь,
На свете мало толка! —
Друг другу жаловались мышь,
Хомяк и перепелка.

Пшеницу, рожь, овес, ячмень
Убрали люди с поля.
И было слышно в ясный день,
Как мельницы мололи...

— Зерно, отличное зерно
Отборнейшей культуры
Зачем-то в пыль превращено! -
Негодовали куры.

Читатель! Что ни делай ты,
Тебя осудит кто-то,
Взглянув на дело с высоты
Куриного полета.

Узор цветов был так хорош,
До этой глупой вспашки.
А после вспашки не найдешь
Ни кашки, ни ромашки!

— Да, — отозвался вороной, —
Ковер наш изумрудный
Изрезал плугом, бороной
Хозяин безрассудный.

— Смешно, поистине смешно!
С ума сошел он что ли? —
Сказали гуси. — Он зерно
Разбрасывает в поле!

Пробились первые ростки,
Становятся все выше...
— Живем, сказали хомяки
И полевые мыши.

Но вот, когда поспела рожь,
Пшеница пожелтела,
Колосья жнейкой сняли сплошь,
И поле опустело.

— Как поживешь да поглядишь,
На свете мало толка! —
Друг другу жаловались мышь,
Хомяк и перепелка.

Пшеницу, рожь, овес, ячмень
Убрали люди с поля.
И было слышно в ясный день,
Как мельницы мололи...

— Зерно, отличное зерно
Отборнейшей культуры
Зачем-то в пыль превращено! -
Негодовали куры.

Читатель! Что ни делай ты,
Тебя осудит кто-то,
Взглянув на дело с высоты
Куриного полета.