Никто не знал, откуда она взялась. Просто в один прекрасный день у нас во дворе появился маленький пушистый котенок классического (и так мною любимого) серо-полосатого окраса. Котенок был необычен хотя бы тем, что не прятался от людей, как другие его сородичи, а наоборот, как щенок, доверчиво бежал к каждому человеку, пристраивался и бежал следом, пока не отставал. Но все проходили мимо, некоторые жалели малыша, а некоторые брезгливо морщились, но никому, в сущности, он был не нужен. Только стайки ребятишек днем играли с ним, а вечером, когда родители звали их по домам, котенок оставался на улице. Один. Иногда он громко плакал возле подъезда, и многие дети уговаривали родителей приютить его, но родители – вообще странные люди. В общем, никто не мог взять его домой. И я тоже…
До тех пор, пока однажды по дороге в школу не услышала истошное мяукание, доносившееся из заваленного кирпичами ящика. Будь что будет, - решила я и, вытащив котенка, отнесла его домой, определив его до вечера на застекленной лоджии и оставив немного еды, и побежала на занятия.
Вечером, после моих долгих уговоров и взывания к милосердию и состраданию, было решено, что котенок останется у нас, но лишь до тех пор, пока для него не найдутся подходящие хозяева.
Динку, как решили назвать кошечку, накормили. Это, видимо, был первый сытный ужин в ее жизни, потому что на еду милое создание набросилось, хищно урча, и ела до тех пор, пока не превратилась во что-то наподобие тугого воздушного шарика на коротеньких ножках, которые, впрочем, тут же отказались ей повиноваться, и Динка, шатаясь, как пьяная, еле добрела до коробки, отныне призванной служить ей спальным местом.
Знакомство с нашей собакой Элси, как ни странно, прошло без осложнений. Они понюхали друг друга, и Элси облизала новенькую, несмотря на то, что та нахально размахивала лапами. И отношения у них сложились самые что ни на есть дружеские. Котенок спал у Элси под боком, ходил с ней на прогулки, а дома они весело играли. Иногда Динка начинала дразнить собаку: стоило Элси уснуть на любимом кресле, как кошка, зацепившись одной лапой за подлокотник, начинала раскачиваться, как маятник, и приближаясь к собаке, слегка ударяла ее свободной лапой по морде. Элси возмущенно лаяла, а котенок в этот момент «улетал» в сторону, находясь вне досягаемости, а на следующем качке все повторялось. Наконец Элси не выдерживала, спрыгивала с кресла, и они, как два борца, сплетались в клубок и катались по полу. При этом собака рычала, кошка шипела, и со стороны могло показаться, что идет ожесточенная драка.
Динка была ласковым созданием, когда сама того хотела, но при этом чрезвычайно независимым. Взять ее на руки против воли было просто невозможно: она шипела, рычала и вырывалась, как дикий камышовый кот.
А прогулки она любила. И всегда бежала следом, не отставая ни на шаг, ни разу не убежала и не потерялась.
Динка прожила с нами три месяца. А потом у нее появились новые хозяева. Наши знакомые попросили отдать им котенка. Больше я Динку не видела. Знаю лишь, что она вела вольную жизнь в деревне, ловила мышей и рожала котят, которые также оседали там.
Но я помню, что она была очень необычной кошкой. Пожалуй, одним из самых необычных животных, которых я когда-либо видела. Например, несмотря на то, что ранняя пора ее жизни прошла на улице, она совсем не боялась собак. И лучшим другом ее (разумеется, после Элси) был пес из соседнего дома по кличке Тим. Он всегда бурно радовался встречам с Динкой и старательно облизывал ее. Не знаю, скучала ли она по своим друзьям. Они очень скучали. И долго еще после того, как Динки у нас не стало, пес, завидев меня на улице, мчался навстречу и весело приплясывал, предвкушая встречу с подругой. «Увы, Тимка, мне нечем тебя обрадовать,» - разводила я руками, и пес сникал, задорно закрученный хвост опускался, а карие глаза печально смотрели мне вслед.