На Ждановичский рынок мы ехали в том числе и посмотреть продаваемых животных. Раньше местом такого паломничества был «птичий рынок» на Сторожевке. В выходные туда наведывались целыми семьями не только с целью приобрести четвероногого, пернатого или ползающего друга, но и просто поглазеть, как в зоопарк. На не слишком большой территории рынка бродило огромное количество людей, и животные там были на любой вкус и цвет – однажды мне довелось даже увидеть енота. Потом Сторожевский рынок закрыли, торговлю животными перенесли в Ждановичи, но там она как-то не очень прижилась. По крайней мере, такого количества и разнообразия животных, как в старые добрые времена, я там не встречала. Но все же даже это лучше, чем ничего.
Вот и в этот раз большого разнообразия не было. Миновав ряды с несколькими аквариумами, парой декоративных кроликов и кучей хомяков и морских свинок, мы попали на площадку, где шла торговля кошками и собаками (котят традиционно было больше). Из собак же были представлены два выводка ротвейлеров, выводок симпатичных двухмесячных стаффордширов по смешной цене 20 долларов (мода на них потихоньку сходит на нет) и нескольких дворняжек. В конце собачьего ряда, рядом со стаффордширами, сидела женщина довольно неприглядного вида, с опухшим, бледным лицом, возле которой стояла картонная коробка. В коробке копошились щенки. Трое были черненькие, пушистые. Они неподвижно лежали на дне коробки – дремали. А четвертый щенок был худенький, короткошерстный, черно-подпалого окраса. Несмотря на то, что погода для начала октября стояла теплая, малышу явно было холодно. Он пищал и пытался вскарабкаться на спины пушистиков. Почему-то стало ужасно жалко этого малыша.
- Какой породы эти щенки? – спросила я. Дело в том, что на рынке вы никогда (ну или за очень редким исключением) не найдете дворняжек. Любой продавец, не моргнув глазом, скажет, что у него – очень ценные щенята крайне редкой породы. А то, что потом из этого щенка вырастает чудо, в котором невозможно найти черты ни одного из «родителей», не имеет никакого значения. И в данном случае я не была разочарована.
- Черные – болонки, а эта – аффен-пинчер.
Впрочем, порода никогда не имела для меня определяющего значения. Я взяла «аффен-пинчера» в руки. Судя по зубкам, малышке было месяца два, но она целиком умещалась у меня в ладони, а тоненькие ребрышки выступали из-под кожи. Очутившись в руках, щенок тут же перестал скулить, а начал неистово меня облизывать. И я дрогнула. Так у нас появилась Элли.